— Нет, я бы и гроша медного не дал за наемника из Бремагны, — говорил один дородный лорд другому, провожая взглядом стройную брюнетку на другом конце зала, — им вообще нельзя доверять.
— А как насчет леди из Бремагны? — пробормотал второй, толкая собеседника под ребро и приподняв бровь. — Ты думаешь, им можно доверять?
— А-а…
Обменявшись понимающими кивками, они продолжали обсуждать вопрос о леди, не заметив едва заметной улыбки проходящего мимо лорда Рандольфа.
— А вот этого никак невозможно понять, — говорил юный рыцарь со смышленым лицом. Впрочем, он выглядел достаточно взрослым, чтобы носить свои шпоры. — Это же очень просто. Келсон знает, что будет дальше. Ведь скоро начнется оттепель. Почему же он до сих пор…
«Да, почему же?..» — подумал Рандольф, криво усмехнувшись. Все очень просто. Этот молодой человек, по-видимому, знает ответы на все вопросы.
— И не только это, — говорила леди с ярко-рыжими волосами своей собеседнице, — ходят слухи, будто он заходил, переоделся, а потом снова вскочил в седло и умчался бог знает куда. Я все же надеюсь, он вернется вовремя, к ужину. Вы его видели, не правда ли?
— М-м-м, — утвердительно кивнула блондинка, — конечно, видела. Какая жалость, что он священник.
Лорд Рандольф округлил глаза, слыша такие речи. Бедный отец Дункан пользуется успехом у дам так же, как и сам герцог. Возмутительно! Другое дело, если бы священник поощрял их, но ведь нет же… Пожалуй, для него было бы лучше не возвращаться сегодня к ужину.
Рассеянно оглядывая толпу, Рандольф заметил неподалеку троих вассалов Моргана, из приграничных владений, поглощенных каким-то серьезным разговором, и подумал, что герцогу наверняка интересно будет узнать, о чем они говорили. Но подойти поближе он не решался. Эти люди знают, что он — доверенное лицо Моргана, и, несомненно, сменят тему разговора, если найдут свою беседу слишком откровенной для постороннего слушателя. Он приблизился к ним сколько мог, делая вид, что прислушивается к разговору двух немолодых лордов, обсуждающих своих соколов.
— …Не надо делать путы у него на ногах слишком тесными, понимаешь, а?
— …И тогда этот Варин приходит ко мне на двор и говорит: «Вам что, нравится платить налоги его светлости?» «Да кому же, — говорю, — это нравится, но ведь герцогские арендаторы имеют за свои денежки защиту, да и управляют ими неплохо».
— Ну да, — проворчал второй, — мне Хард де Блейк рассказывал, что какие-то мерзавцы спалили у него четыре акра яровой пшеницы. На севере-то, где у него земли, погода стояла сухая, зерно адовым огнем горело. Между прочим, Варин перед этим требовал у него дань, а де Блейк послал его к черту!
— …Ну, сам-то я больше люблю небольшие ошейники, чтобы удобнее было правильно держать путы в руках…
Третий собеседник поскреб подбородок и пожал плечами; Рандольф продолжал напряженно вслушиваться.
— Да, но в чем-то этот парень, Варин, может, и прав. Герцог-то наполовину Дерини, и не скрывает это. Может, он сговорился уже с Венцитом или с кем другим из той же шайки, чтобы устроить в Корвине второе междуцарствие? Я не хочу, чтобы мою усадьбу разгромили эти богомерзкие нехристи Дерини, если я не приму их еретической веры.
— Ну что ты, наш герцог ничего такого не допустит, — возразил первый. — Почему только на следующий день…
— …Мой сокол…
Мастер Рандольф одобрительно качнул головой и двинулся дальше, удостоверившись, что лорды ничего не замышляют, но просто обсуждают некоторые вопросы, как и многие другие, собравшиеся здесь в эту ночь. Несомненно, они имеют полное право посплетничать о том, что же там задумал герцог, тем более накануне войны, готовясь к которой он собирает весь цвет корвинских мужей.
Тревожили Рандольфа упоминания о Варине и его шайке. За последний месяц он столько раз слышал рассказы о бунтовщиках и их мятежном вожде, что запомнил это имя. Да, видимо эта загвоздка не из легких. Скажем, земли Хурда де Блейка лежат в тридцати милях от границы, что намного ближе тех мест, где, как слышал Рандольф, встречали Варина раньше. Похоже, все это много серьезнее, чем просто пограничный конфликт. Надо будет утром сообщить об этом Моргану.
Рандольф оглядел зал и задержал взгляд на портьере, из-за которой должен был появиться Морган, ожидая легкого движения — сигнала, что герцог готов и сейчас выйдет. Рандольф кивнул: занавеска дернулась еще раз, и он медленно пошел через зал.
Морган отпустил тяжелую бархатную портьеру, зная, что Рандольф видел этот знак и сейчас подойдет. Позади него Гвидион опять спорил с лордом Гамильтоном тихо, но настойчиво. Морган оглянулся.
— Вы наступили мне на ногу, — сердито прошипел маленький трубадур, показывая пальцем на свой изящный остроконечный башмак, на носке которого красовалась пыльная отметина. Гвидион был одет во все темно-фиолетовое и розовое, разных оттенков, и грязное пятно — след неловкости Гамильтона — отчетливо выделялось на дорогом замшевом башмаке. За спиной Гвидиона на золотистом шнуре висела лютня; широкая шляпа с белым значком была глубоко надвинута на его густые черные волосы; со смуглого лица сердито посматривали черные глаза.
— Прошу прощения, — пробормотал Гамильтон и, не затевая спор в присутствии Моргана, нагнулся, чтобы отряхнуть его башмак.
— Не прикасайтесь ко мне! — взвизгнул Гвидион, отпрянув от него с демонстративным отвращением. — Дурак подслеповатый, вы же только еще больше размажете!
Он наклонился, отряхивая башмак собственноручно, причем длинные фиолетовые рукава коснулись пола, так что пришлось потом отряхивать и их. Видя, что Гвидион обнаружил пыль на рукавах, Гамильтон почувствовал себя отмщенным и злорадно улыбнулся, но заметив взгляд Моргана, виновато кашлянул.
— Простите, милорд, — пробормотал он, — я нечаянно.
Не успел Морган ему ответить, как портьера приоткрылась и в альков проскользнул Рандольф.
— Ничего особенного, ваша светлость, — тихо сказал он. — Много говорят об этом Варине, но ничего такого, что мы не знали сегодня утром.
— Очень хорошо, — кивнул Морган, — Гвидион, если вы с Гамильтоном уже разобрались, нам пора выходить.
— Господин мой! — чуть не задохнулся Гвидион от возмущения. — Не я затеял эту глупую ссору, а этот дурак.
— Ваша светлость, я не могу с этим согласиться.
— Ладно, вы, оба, я больше ничего не желаю слышать.
Лорд-камергер вышел, привлекая к себе всеобщее внимание; зал затих, как только портьера сомкнулась за его спиной. Он несколько раз легко ударил по полу своим жезлом, и эхо гулко откликнулось в тишине зала. Лорд-камергер начал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
